Мне достали установочный файл на CS 3. Это больше чем здорово!)))))

@темы: Креатив

---

Вот на что был похож сегодняшний разговор))))

*приставляя руку ко лбу - поет*





И все почему?

Счет на мобильном требует жертв....


Отстрелял я сегодня плохо. Подозреваю, настроение влияет на качество стрельбы.

---

ЖиздненнЫе МудРости. Смейтесь)

Нет слов, одни цитаты Маленький герой, не доживший до большой победы 300 грамм наглости, килограмм презрения и тонна откровeнного хамства На чужую кучу неча глаз пучить. Зюдям надо добрать жла Я категорически согласен! Верблюд моей мысли дошёл до колодца твоего сознания?.. (Блади, это почти про нас))) Не мешай мне окучивать мотыгой мудрости этот юный дуб! Задача для психов - значит, мы идем! Пойду утоплюсь в колодце, пока вода студеная!.. В теплой уже трагедь не та... Ох, ох, ох, что ж я маленьким не сдох?! - Ты лжешь! - А что, нельзя?! (!) - Кто с мечом к нам придет, того и мордой об стенку! - Психи ненормальные... Интересно, а где-нибудь есть нормальные психи?! (Вот и я думаю)) - Значит, пойди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что. Если невкусно - выплюнь, если непрочно - сломай, если грязно - отмой, если так уж плохо - вообще выброси! (c) Андрей Белянин

@темы: Бред, Веселое

---

Несколько открытий

У меня температура? У МЕНЯ тепература? Дожился.....*смеется*

После того как одел подаренное Матерью украшение, обнаружил что у меня аллергия на этот металл. Одел серебро - через часа два появились красные саднящие следы на коже.

Да...

Зимний день стремится сократить количество света. Впрочем я люблю уют электрических ламп и запах кофе.

Вечер был потрачен на книгу.

Дико устал чего то ждать. Может принять все как есть? Поздно))) принял.

Блади) пойдем в чайню?

---

Почему я должен так себя чувствовать каждый раз? Впрочем мою бренную душу это уже не задевает)))

Тебе от этого не страшно?

---

Добро пожаловать и в этот дом Певица

Мне бесконечно приятно видеть тебя здесь..

Пусть тебя не смущает и не отталкивает это лицо. Ибо оно тоже мое...

Мои тебе, бережно спленутые, теплые ткани мыслей на плечи.


Sindani

@темы: Друзья, Семья

---

*по рукам стекает темно алый, чуть липкий сок, на потемневших губах растянулась мягкая довольная улыбка, пальцы разрывают с хрустом переспелую хрупкую кожицу, отделяя красные крупные капли, бережно собирая каждую.....отрываю взгляд, смотрю чуть лукаво, помутневшим взглядом*

Если вы испугались.....


Приходите и мы почистим гранат вместе!



*веселый смех*

Это вино. Это не яд и не кровь.
Это вино. В нем нет ничего, кроме меда.
Солнечный хмель — источник для терпких слов:
Такова его природа.
Пусть плачет о смерти тот, кто не смог одолеть немоту.
Пусть тот закроет глаза, кто привык к полутьме,
кто не может стоять в свету.
Я знаю, что свет слепит,
Я знаю, что боль поет,
Я знаю — душа звенит,
Когда оборван полет.
Пусть тот клянет свой удел, кто слаб идти до конца.
Пусть тот страшится судьбы, кто все рассчитал,
кто не видит ее лица!
Это вино. Зачем ты выпил его?
Выбрать свой путь — твое врожденное право.
Но это вино — и поздно жалеть того,
Кто открыт его составу.

Когда сожжены мосты,
Моря переходят вброд.
Но знал ли об этом ты,
Ступая на тонкий лед?
Из раны сочится мед,
Пока твоя боль жива.
Я знаю, что кровь пойдет,
Когда иссякнут слова.* [Лариса Бочарова]

@темы: Веселое, Настроение

---

Дар

сюда

Сумерки крались по улицам старого города. Камни зданий окрашивались в синие тона, небо стремительно чернело, новые подоконники и аккуратные скосы соседнего дома, светились потусторонне - белым, обрамляя темные провалы окон. Амо отстраненно наблюдал за переменами на улице через отражение в огромных, во всю стену зеркалах бальной залы. Эту комнату он обустраивал сам, потому как она была самой важной для него во всей квартире. Две зеркальные стены, ровный гладкий, без стыков паркет и большие окна, свободно пропускающие свет. Тягучий, сине черный вечер, с белыми пятнами новизны, выделявшейся на фоне старых камней, давил все крепче, прижимал к полу и лишал воли. Амо почувствовал, что он совершенно, абсолютно чужой этому отражению города в зеркалах. Чужой его суете, людям, наполнявшим его, чужой их целям. Он не был в их планах, не смотрел со старых фотокарточек в потертых альбомах старинных красавиц. Он не занимал мысли молодых девушек. Не был соперником парням с улиц. Поэтому он мог отстраненно и с интересом наблюдать за ними, а они за ним – нет.
За окном - синие сумерки,
Белые подоконники,
Темные окна...
Буд то уехали все или умерли:
За верстные столбики,
За окраины сна….
Пространные и бестолковые мысли занимали все больше места. Если им поддаться – очень скоро сам исчезнешь. Даже из собственных планов. Отчаяние, бездействие – это яд. Амо совершенно не хотелось двигаться. Разговаривать было не с кем и не о чем. В доме повисла глухая тишина. Впервые, наверное, за все время, что он живет здесь, тишина присутствовала в квартире одновременно с ним. И тишине здесь было комфортно, в отличие от хозяина. Пребывая в прострации, он даже не сразу заметил человека, стоявшего у дверей зеркальной комнаты. Сам танцор все это время лежал, вытянувшись на светлом паркете посреди просторного помещения. Две зеркальные стены комнаты были обхвачены деревянным кантом станка. Еще по два человека отражались в каждом огромном зеркале, и оттого появилось ощущение, что комната в мгновение стала людной и тесной.
- Ты не можешь больше оставаться один. Это доставляет дискомфорт всей … организации, - немного иронично сказал мужчина.
- Я что, - сиплым от долгого молчания голосом ответил танцор, - Вынужден удовлетворять представления организации о семейной жизни? – голос все еще не желал возвращаться, и он вынужден был сесть на полу, чтобы откашляться.
- Мы всегда говорили начистоту…
- На ту чистоту, на которую мы способны,- поправил танцор.
-Да…. Так вот, мальчик… Ты должен вернуться в школу. Ненадолго, хотя бы до конца недели.
Амо чуть задумался и кивнул головой.
- Что то ты совсем Игнатом не интересуешься… - пробормотал наставник.
- Что мне до него? Он теперь меня не касается, - отрезал Амо, - Он был моим опекуном.
В школе было спокойно. Если бы только занятия с красивой, одаренно игравшей на музыкальных инструментах, девушкой каждый раз не заканчивались упреками и нравоучениями. Характер нее был ураганный, прямой, отчего, она часто попадала по самом больному. Но Амо чувствовал, что общество другого человека он просто бы не вынес.
- Ты танцуешь! Но заканчивается мелодия, и в тебе нет больше страсти!!! – девушка в раздражении отшвырнула от себя дудук.
- А откуда ее еще брать? Ты – пуста! – Амо повернулся к Марии, - Как ты не понимаешь: в нас самих нет страсти! Мы только инструмент. Мы – только дарим, отдаем людям эмоции, переживания, которые скрыты в них самих. Я беру силу из музыки, ты угадываешь в музыке чувства композитора. Вот и все….
- Нет, не понимаю… - растерянно призналась девушка, - я тебя вообще не понимаю после того как ты вернулся.
- Мы ничего не можем сами, каждый из нас переживает чувства находящихся вокруг людей, но мы не люди! – как заведенный продолжал Амо, не желая, не имея сил остановиться.
- Как – не люди?.. – девушка повысила голос, - Как это – не люди? Ты хоть думаешь, о чем говоришь?
- … и тебя прислали мне сюда только для того чтобы я опять не влюбился в человека, чтобы никто не получил надо мной власть! Чтобы я опять не наломал дров,– все продолжал он без остановки, сорвавшись на крик.
Амо наконец озвучил мысль, которая не давала ему покоя с того момента, как в тренировочную залу вошел наставник с этой девушкой. Он никогда не мог почувствовать эмоций мужчины, но вывод мог быть только таким. Амодея желали отвлечь, понадеявшись на случай. Предоставив ему такую прекрасную возможность встретиться с человеком, который мог понять его как никто другой. Все вышло почти так. Возможно, если бы прошло еще время, они с Марией по-настоящему сдружились. И это время наставники им давали. Но оно было Амодею в тягость. Он чувствовал, что нему просто не дадут уехать самому. Мария была такой настоящей, живой, хотя иногда и чуть грубой. Рыжие кучери девушки рассыпались по тонким плечам, взгляд карих глаз не прекращал рассматривать лицо Амо.
Она тяжело вздохнула и танцор смягчился.
- Дурак ты, наверное…- проговорила она.
- Наверное. А ты не веришь мне, - парень опустился на пол перед ней, - У нас получится. Ты – музыка, я – танец. Мы не можем быть раздельно. А значит - все будет хорошо.
- Ничего у нас не получится! Не успокаивай меня, - сказала она, выделив голосом «нас», - Уезжай из школы, сегодня же! И наставникам не говори – сами поймут.
Амо с удивлением уставился на девушку.
- Ну что сидишь – забирай вещи и вали отсюда! – прикрикнула она, поднимаясь, и начиная смеяться, - Серьезно. Я что ни будь, придумаю.
- Здорово! Послушай, это здорово! – Амо, наконец видимо решил, что нужно делать. Он задавил в себе все сомнения, взглянув в светящиеся азартом глаза девушки, - Тогда я не буду терять времени, ладно?
- Ты только адрес мне запиши! Можно, я тебя, как-нибудь, навещу? – крикнула ему вдогонку девушка. Амо отсалютовал ей уже с порога и скрылся за дверью.
Мужчина сосредоточенно буравил взглядом стол. Даже когда после стука зашел помощник, растерянно ероша короткие каштановые волосы на затылке, он не пожелал оторваться от своего занятия.
- Механик?! – привлекая внимание начал вошедший, и не медля, продолжил - Помните, вы мне рассказывали об Эффекте бабочки?
Мужчина рассеянно кивнул.
- Я узнал, что среда и четверг в этом клубе были закрытыми днями. Там выступал известный танцор. Он не часто посещает такие корпоративны, или принимает частные приглашения. Но в этот раз, по каким-то причинам, он согласился, - Даниил опять не проронил ни слова и помощник продолжил:
- Как вы и говорили: бабочка, взмахивающая крыльями в Айове, может вызвать лавину эффектов, достигающих высшей точки в дождливый сезон в Индонезии, - почти задыхаясь на конце фразы, проговорил светловолосый мужчина.
- Это не я сказал, а Лоренц,- пробормотал человек за столом.
Помощник пожал плечами. Он не спешил уходить, зная, что хозяин время от времени погружался в свои мысли настолько, что не замечал течения времени.
Уже через мгновение Механик коротко взглянул на поверенного. Танцор? Как звать, а главное что в нем такого? – читалось во взгляде. Сам он уже прокручивал варианты, рассматривая любые способы нефизического воздействия на партнеров заказчика. Но танцор?.. юный rakkas[1]. Никто раньше не замечал за ним ничего необычного. Откуда же ты взялся? Что такого необычного в тебе усмотрели эти люди? Помощник, прекрасно знавший своего хозяина, тут же выложил папку на стол.
- Тут, - показал он пальцем, - Тут фото, описание, все, что я смог достать для вас.
Разговор происходил в комнатах нового клуба, недавно отстроенного в центре. Человек, в неприметном строгом костюме тройке и прямодушным лицом, сам нашел Даниила. Просто подошел к нему в холле и попросил о разговоре. Как то неожиданно легко для себя, Механик согласился. Но разговор, который затеял этот человек, был настолько странным, что пришлось с трудом подавить тут же возникшее желание уйти.
- Талант – дар, редкость. Не для всех, пойми те же вы.
- Талантливые люди опасны, - поддакнул Механик сдавленным голосом, уже предполагая сколько времени, может продлиться такой разговор.
- Вот взять того танцора, что вы ищете, - тут человек сделал паузу, довольный видимо реакцией Механика, - Люди с такими способностями продолжают удивлять мир, но только исподтишка.
- Что именно они делают – все танцуют? – усмехнулся Механик, справившись с лицом.
- Нет, они писали и пишут до сих пор книги, например. Сочиняют песни и снимают фильмы, делают украшения и пишут законы, - последнее собеседник произнес с усмешкой.
- А Святые писания? Ваших рук дело? – перебил Даниил.
- Наши ошибки это…
«А может и триумфы» подумал про себя Механик.
- Так вот что… Ты так упорно охотишься за ним, что навлек на себя наше внимание. И кстати не тем, что ты ищешь его, чтобы воспользоваться им, а скорее тем, что тебе он нужен. Искренне нужен. И ты пойдешь на все.
Механик пожал плечами – зачем отвечать, раз спрашивающий считает себя настолько разумным, чтобы утверждать такие вещи.
- У нас только одно условие. У тебя тоже есть талант, который нам нужен. Но, - человек придвинулся ближе, - Ты должен понять одно. Теперь как бы ты не пытался отвлечь себя – ты захочешь увидеть его. И, может быть, будешь с ним, но все равное не сможешь его уберечь. Смирись или не мешайся. Слишком ценная добыча для одного. Слушай теперь меня…

Несколькими днями позже Механик отправил последнее письмо на полученный им с таким трудом адрес.
Он сделал пат в партии. Неожиданный шаг, который должен был привести его к цели в любом случае. Даниил расположился в одной из комнат дома. Не хотелось вести разговор с Амодеем в сугубо деловой обстановке. Этот мальчик всерьез заинтересовал Механика. И кто знает, может, придется отказать отцу Дамира. Часть комнаты была погружена в полумрак. Одна портьера открывала часть окна, и свет свободно лился на стоявшее подле окна кресло. Второе же стояло напротив, но в тени. В этом кресте и сидел Даниил. Устроившись с удобством, он просто ждал.
Наконец открылась дверь, и Амодей быстрым шагом вошел в затемненную комнату, остановившись в центре, чтобы рассмотреть помещение. В свою очередь Даниил внимательно разглядывал его. «Не мальчик, но еще и не мужчина» отметил про себя Механик. Узкое красивое лицо с карими внимательными глазами. Ровный высокий лоб и русые брови, лишь чуть изогнутые. Темные, чуть пухлые, резко очерченные губы. Верхняя тоньше. Прямые русые волосы, доходящие до лопаток. Длинные. Но это не вызвало неприязни, как обычно бывало.
- Мы встретились для разговора, - обронил наконец танцор, ясным твердым голосом, - а я не вижу располагающей к этому обстановки. Раз ты … сумел убедить меня прийти сюда, - он, наконец, сел в предложенное ему кресло на свету, - Так уж и быть. Я тебя слушаю.
- Будь честен – я тебя вынудил прийти сюда, - усмехнулся Механик, отметив это резкое обращение на «ты» - Так разве я не должен сделать так, чтобы хоть чем-то искупить свою грубость?
- Мне – ты ничего не должен, - танцор сделал пасс рукой, вставая из кресла. Механик лишь улыбнулся. Сейчас ему следовало бы покорно склонить голову и вообще забыть, что собеседник сидел напротив него. Он ухмыльнулся и продолжал рассматривать завитушки дикого плюща выглядывавшие из под манжет рубашки танцора. Лицо которого, чем дальше тем больше, выражало недоумение.
- По какой-то прихоти судьбы я не могу поддаться ни радости, которую ты даришь, ни безумию, - кратко объяснил Даниил.
Удивление, неуверенность, но не страх, скользнули по лицу Амодея. Миг и танцор справился с собой, лишь сменив позу, чтобы поудобнее устроиться в кресле.
- Теперь то я понимаю о чем ты хочешь поговорить. Вот только почему ты так легко выдал мне свое преимущество?
- В знак того, что я не собираюсь причинить тебе вред. Притворство не мой конек, - бросил он.
Почувствовав, что его хотели задеть таким выпадом, танцор ухмыльнулся.
- Ответная вежливость – я не умею притворяться.
Механик хмыкнул. Если он танцует, основываясь на том, что читает в людях, тогда это заявление открывает его маленькую слабость. Танцуя человека, он на время перестает быть собой.
- Так чего же ты от меня хочешь?
- Я хочу всего лишь познакомиться ближе с человеком, который так много сделал, чтобы навредить мне в моих планах.
- Значит ничего конкретного,– иронично спросил собеседник, - И шантажа тоже не будет?
- Нет. Ничего. Считай, что ты мне нравишься.
На несколько мгновений Амо задумался.
- Даже твоего лица не видно в тени, - упрекнул танцор невпопад.
- Не жалей, - не потерялся Механик, - обычно я не разговариваю с посетителями лично. Но тут своя особенность, - он слегка улыбнулся.
В этот момент раздался яростный стук в дверь и в комнату секундой позже влетел поверенный Механика.
Черт! Гость явился раньше! Промелькнуло у последнего в голове. Помощник подал хозяину знак и тут же вышел. Но этой секунды хватило танцору, чтобы понять, зачем на самом деле его пригласили.
- Тебя читать сложно, но с самого начала ты наращивал беспокойство. Я думал оно касается меня, но твой поверенный не такая уж и загадка! – зло выплюнул он на одном дыхании в скрытое тенью лицо механика, - А ты просто заигравшийся интриган!
Даниил как то спокойно улыбнулся. Его задумка провалилась. Он грустно пожал плечами – что ж, теперь никто не удержит танцора, он должен был все сделать добровольно. Комната была уже пуста. «Я преследовал несколько целей, затевая эту встречу, и не добился ни одной! Теперь все начинать сначала!...» Министр уже сидел в комнате через стену и разговаривал с «Механиком». А живое доказательство сумасшествия его сына так и не будет представлено. Ушел! Не давая себе возможность объяснить свои действия, мужчина встал с кресла, быстрым шагом пошел из комнаты, где, почему то снова остро ощутил чувство потери. Как можно потерять то, чего ты не имеешь? – спрашивала себя какая то часть сознания. Но, в конце концов, разум разочаровался в том, что Даниил в состоянии сейчас себя услышать, и капитулировал до лучших времен.
Танцор быстрым шагом пресек расстояние до своей машины. Он? Наживка проглочена, но рыба бьется. Вот только зачем тогда понадобился этот фарс со встречей? Человек, чьего лица он не видел, на кого не действовал его дар, никогда не дававший осечки? «Тут своя особенность» передразнил он. И другой вопрос – зачем ему этот фарс с игорным бизнесом? Ведь в гостях был тот самый человек, чьего сына он лишил разума. Невелика потеря, было бы, за что искать мести. Интриган!
В мыслях танцора это звучало как проклятие.
План был составлен, рассказан, запущен. Механик только удивлялся, с какой ловкостью и умением мог постоять за себя кажущийся не таким уж сильным соперником Амодей. И что за имя такое? Любимец бога – нельзя точнее выразиться. Мысли неуклонно возвращались к этому парню. Даниил даже не поехал с отцом Дамира лично посмотреть на пленника. Он просто не знал, чем это могло для него кончиться. Но что-то внутри, какой-то комок мыслей никак не давал покоя. В последнее время мужчине часто преграждал путь, какой то человек. Строгий безликий костюм, высокий рост. Вот и все описание. Имя Игнат могло быть, и не связано с ним. Но с Амодеем, это точно было как-то связано. И опять мысли вернулись на накатанную дорожку. А мысли они вообще – только по накатанной дорожке всегда лучше всего приходят. Так просторнее.
Когда тоска, в самом деле, стала невыносимой, когда отвлечь от мыслей не могло уже ни одно дело, даже любимое, Механик отправил одним движением неоконченную модель бабочки в футляр, окончательно сломав ее, и вышел из комнаты. Хлопнула дверь гаража, звякнул замок машины, и открылись ворота. Игра должна была кончиться без него, но неожиданно для самого себя он пожелал другого окончания охоты.
Он успел пройти в комнату к пленному лишь за десяток минут до того, как туда должен был приехать отец Дамира. Охрана хорошо знала этого высокого, крепкого мужчину с сильным низким голосом, двигавшегося всегда стремительно, говорившего коротко и отрывисто. Даниил вошел в комнату. Маленькая каморка, вмещавшая низкой стол и единственный стул, на котором сидел, связанный по рукам и ногам мальчишка. Теперь он точно выглядел на свои девятнадцать лет.
- Что, наконец, пожаловал, пострадавший? - съязвил Амодей.
- Я Механик, - представился Даниил.
- Чего же ты хочешь? – прошипел танцор, стирая плечом кровь с подбородка.
- Я не знаю, - честно признался мужчина, продолжая рассматривать парня.
- Зато ты знаешь что тут было! – зло выплюнул он в ответ, - А теперь не даешь этому закончиться.… Ну же! – я не могу использовать свое умение, я ничего не могу!!! Поэтому тебя и прислал Дамиров отец. Твои головорезы меня связали, прежде чем я кого либо почувствовал!
Конечно, Механик все помнил! И то, как он предложил отцу Давида обколоть трех его людей легким наркотиком, чтобы они могли подобраться незамеченными. Потому что только так Амодей мог не уловить их сознания. И, он прекрасно знал, что должно было произойти дальше. Сам придумывал. И слышал сейчас нотки истерики в голосе мальчика.
- Я тебя развяжу, но ты должен меня выслушать…- «компромисс по доверию – как непривычно и глупо» подумал Механик, разрезая веревки на танцоре. Затем он помог ему подняться. Парень послушно и покорно встал, вконец убеждая нечаянного спасителя, что никуда бежать он не намерен. Поэтому сильного удара развернутой ладонью в грудь Механик не ожидал. Опять сбежит! Опять его буду мучить воспоминания о парне. В бессильной ярости и желании не упустить Даниил попытался схватить танцора в замок, но руки словили только пустоту. Механик выместил злобу, с размаху ударив кулаком о стену, у которой только что стоял парень.
- Стой! – прорычал он. Танцор замер в полушаге от двери, – Ты не выйдешь отсюда! Сам – не выйдешь.
Снова такая тоска хлынула потоком от Механика, что танцор не смог даже пошевелиться. Злость умерла, вместо нее появилось сожаление – человек, стоявший перед танцором, сожалел. Ничего при желании не мог бы Амо сделать своим талантом. Этот человек был для него глух. Но то, что он чувствовал – нельзя было не понять, а Механик и не думал скрывать. Боги, этот человек нуждался в нем. И приехал он – за ним. Танцор некстати почувствовал себя нужным, необходимым. Вот тряпка оказывается – как легко купить! Разве что в такой сделке ты всегда можешь почувствовать сжульничал твой партнер или нет. А это уже много. Доверием не разбрасываются. Это всегда много, поэтому и делится на двоих, наверное. Амодей подошел к человеку ближе и взял его за руку.
- Я пойду за тобой. А имя у тебя есть? – несколько грубовато поинтересовался Амо.
- Даниил.
От отца несчастного Дамира Механик не собирался скрываться. Просто им повезло уехать до того, как он подоспел к зданию, где держали мальчишку. В машине разговор не получился, поэтому сразу, зайдя в прихожую, Даниил начал с вопроса.
- Почему ты не обратился к наставнику? Это был твой единственный шанс избежать всего этого.
- Ты знаешь о них? – удивился Амо.
Даниил промолчал, выжидая, когда он продолжит.
- Да, потому что я не знал, просто не знал, откуда у тебя такой источник информации! Раз так много было в письме того, что мог знать только я и наставник. И больше никто! И после нашей встречи я просто не мог к ним обратиться!
Даниил задумался над тем, как сильно доверял Амо наставнику. Безоговорочно, судя по сорвавшемуся на последней фразе голосу парня. Такое доверие нельзя изобразить.
- Ты получил все мои письма?
-Да, все три. Первое заставило меня задуматься всерьез, и сразу, - усмехнулся Амо.
Механик отвернулся, пока не решаясь сказать о своей догадке. Амо заметил состояние человека. Правда, объяснил для себя по-другому. Нет, обвинять Даниила он уже, почему то не мог. Чувствовал, что этот человек сам оказался между нешуточным выбором. Собственные желания и привычки перетирали в пыль его чувства и вынуждали действовать во вред, через себя. Не убивая, но подводя к краю. Как всегда, когда необходимо принять решение, ты бросаешься с обрыва, и только если тебе повезло, ты начинаешь понимать, что твое падение уже превратилось в полет. Амо тоже сегодня шагнул, но летит ли он, или падает, пока непонятно.
Даниила занимали другое мысли. Он помнил про три письма. Но если два последних он мог воспроизвести по памяти, то внешний вид первого он даже не мог представить. Стало так пусто и глухо, что Даниил даже ничего не сказав по приезду в дом, просто поднялся к себе, предоставив Амо самому решать – бежать или оставаться с ним. Проблему с отцом Дамира еще предстояло решить. Но это показалось неважным и далеким. Даниил стянул одежду и как всегда, когда раздражение начинало накапливаться, пошел в душ.
Амо и не думал уходить. Все случалось так быстро. Но когда имеешь дело с людьми, зная все чувства, которые они испытывали, непосредственно говоря с тобой, ты начинаешь меняться, ты привыкаешь. И уже оставаясь наедине с собой, ты можешь не притворяться, что тебе так необходимы все междометия, сомнения и препирательства в отношениях. Ты перестаешь понимать, зачем нужно терять столько времени на объяснения очевидного. Поэтому ты просто сглатываешь половину, или большую часть всех рутинных, ненужных действий. Так легко, так просто, оказывается, жить, если не обращаешь внимание на правильность! Не приходило ли в голову, что правильно – этот как раз совсем наоборот. Совсем противоположное тому, что действительно стоит внимания. Поэтому Амо посидев с час в нерешительности на кухне, поднялся наверх. Уже уверенный в том, чего он хочет.
Проём темнел на фоне светлой стены. Амо шагнул туда, не задумываясь. Даниил стоял, прислонившись к скосу окна во мраке спальни. Просто наблюдая, как парень пытается сделать еще один шаг вперед.
Скользнул в комнату, плавно, легко, замерев на полушаге, привыкая к темноте. Амодей застыл, отыскивая взглядом Даниила. «Гибкий, тонкий, живой, мой» думал мужчина, и удивлялся себе. «Пока он меня не видит – он танцует сам себя. Это доставляет мне удовольствие – видеть его, каким он есть. Не куклу, не гибкие подчиняющие движения, а то, что всегда и для всех остается недоступным. Может именно это меня подкупило и привязало к нему. А теперь… сегодня.… При этой неоконченной мысли внутри, что то дрогнуло, нежно, наверное, с ожиданием.... Я ждал тебя, я ведь и правда ждал - тебя» Даниил протянул руки вперед, приглашая в объятие. Наконец так близко. Сбившееся дыхание обожгло шею.
- Я не знаю …- шепотом начал Амо, и запнулся, не представляя как закончить.
Продолжения и не понадобилось.
- Танцуй. Танцуй для нас, - находя тонкие губы, тихо попросил он.
«Опять чувствую, что он просит, через силу, через привычку. Зачем только? Я ведь пришел. За меня не нужно платить собой. Я – дар, а за дар не платят» говорил про себя Амо, отдаваясь требовательным нежным рукам. И это похоже на танец, где почти до последнего вел не Даниил. Он целовал тонкие губы, отдавался сам легким ласкам, гибкому прекрасному телу. Ему доставалось срывавшееся с губ неровное дыхание, тихий шепот, громкий первый стон. Вдох, касание, поцелуй, укус. И все только для того, чтобы в конце отдаться, прикоснувшись к лицу, заглянув в глаза - бери. Бери все. Еще несколько раз за эту долгую ночь, любовники подчинялись, сдавались друг другу, не находя вокруг ничего более стоящего их внимания, чем этот ритм, выматывающее медленный, глубокий, принадлежащий только им.
- Это любовь?.. И это – любовь? – тихо, с ноткой неуверенности десятком минут позже произнес Амо, в сереющий сумрак комнаты.
- Нет, не любовь, - тут же перекатившись со своей стороны постели к парню и обнимая его за сведенные плечи, возразил Даниил, - это тоска. Просто – Тоска…
Амо горячо выдохнул, положив голову на сплетение их рук. Это не звучало приговором. Если хотя бы это возможно для него – значит пусть так и будет. Так приятно было забываться в этих руках совершенно вымотанным, разнеженным, нужным. Но от количества пережитого этой ночью сознание отказывалось немедленно засыпать. Взгляд блуждал по лицу, телу любимого и встречался с таким же ищущим взглядом серых глаз. Любовь, которую он читал, принадлежала только одному человеку, она была всецело – его чувством, не внушенным никем и ничем. Даже он сам не смог бы, пожалуй, вызвать такое сильное и пьянящее – любовь. Поэтому, наверное, именно сейчас он мог бы признаться себе, что Бог есть. Это была лирика. Лучше всего, как оказалось, была проза. Когда уходит желание, остаются мысли, иногда неловкость, иногда – осадок. Спать вместе, просыпаться вместе, уходить вместе, делить одну территорию – вот это сложно, когда отступает желание. Но именно это оказалось еще приятнее, чем сама страсть. Естественно и правильно было проснуться раньше Механика, включить тихую музыку, уйти в душ, вернуться в спальню. Правильным казалось просыпаться под тихую мелодию, готовить завтрак на двоих, найти в ванной еще одно полотенце, подобрать небрежно оставленный на кресле свитер, пережить бардак проникновения в твою жизнь и принять его как свой.
До тех пор, пока не вернешься домой и не обнаружишь пустоту. Никого. И не понимаешь – что могло случиться?
Помощник с лихорадочно проверяет запись наружной камеры, выясняя, когда уехал гость хозяина.


[1] Rakkas – явление, являющееся одним из самых существенных символов культуры Османской Империи. Это танцоры, которые, обычно, были очень красивыми подростками в возрасте до 25 лет. Одевались они в традиционные женские костюмы для танца. Вначале их выступления носили только эстетический и религиозный характер. Они выступали на свадьбах, обрезаниях, банкетах, фестивалях, а так же для удовольствия султанов и аристократии. Признаюсь, что Даниил скорее всего использовал это слово как оскорбительное, имея в виду другое толкование слова: rakkas - (танцор), одетый в женскую одежду, и используемый в качестве артиста и исполнителя сексуальных услуг.

продолжение...

@темы: Аниме, Разное

---

All's truth... I'm getting wild.

THREE DAYS GRACE / I Hate Everything About You

Everytime we lie awake
After every hit we take
Every feeling that I get
But I haven't missed you yet
Every roommate kept awake
By every sigh and scream we make
All the feelings that I get
But I still don't miss you yet
Only when I stop to think about it

I hate everything about you
Why do I love you
I hate everything about you
Why do I love you

Every time we lie awake
After every hit we take
Every feeling that I get
But I haven't missed you yet
Only when I stop to think about it

I hate everything about you
Why do I love you
I hate everything about you
Why do I love you

Only when I stop to think about you
I know
Only when you stop to think about me
Do you know

I hate everything about you
Why do I love you
You hate everything about me
Why do you love me

I hate
You hate
I hate
You love me

I hate everything about you
Why do I love you

---

На память

24 листопада — День пам’яті жертв Голодомору


(в свою очередь спасибо тебе Майа)

---

В полночь почти вспомнил, проснулся, проверил, вздохнул, улыбнулся.........

С днем рождения сестренка.... Я тебя очень люблю.........


я надеюсь увидеть тебя когданибудь,
когда прийдет время......

@темы: Воспоминания, Грустное

---

Дар

сюда

- Ты же понимаешь, что больше не должен выступать! – кричал Механик, резко выворачивая руль машины на повороте. Они выезжали со стоянки частного дома искусств.
- Нет, не понимаю! Ты не имеешь права запрещать мне что либо, даже орать на меня! – Амо развернулся на сидении и теперь со злостью смотрел на профиль лица ненавистного человека.
- Я – имею на тебя права! - жестко оборвал его Даниил, - И вполне добровольно с твоей стороны!
- Значит, я лишу тебя их! – танцор со злостью ударил кулаком по панели машины.
- Rakkas! – выплюнул зло Механик. Бессильная злоба клокотала в горле стремясь сорваться то ли рыком, то ли очередным оскорблением, то ли сдержанным рыданием. Машина ехала по трассе на большой скорости. Не было дела до правил дорожного движения! Вообще ни до чего на свете! Яркий свет со встречной полосы ослепил Даниила, вмиг машина взвизгнула, тело бросило вперед на стекло и крепко приложило о руль грудью и шеей, затем смяло и кинуло, куда-то на левое сиденье. Послышался глухой удар. Несколько минут было оглушающее тихо, потом накатила сдавливающая виски и грудную клетку боль. И где то забилась мысль, что они может быть живы и целы. «Они – это он и еще один» путано пояснил себе Механик, перед тем как судорожно попытаться освободить придавленное его же весом тело Амо. По мере того как шок проходил, это удавалось все лучше. Ладони отыскали шею парня, осторожно пытаясь нащупать пульсацию крови. Несколько минут тянущей неизвестности, чтобы понять – вот это легкое подрагивание под кожей и есть пульс. Механик облегченно вздохнул, высвобождая Амо из ремня безопасности, прижимая к себе ставшее тяжелым тело. «Не тело» грубо оборвал себя Даниил, «Слава богам, не тело!» Вязкое что-то капнуло ему на ресницы и потекло по веку. Было бы странно, если бы он отделался только испугом. Он обтер рукой свою скулу и коснулся лица Амо.
- Ну же… открой глаза, - плевать, что это нелогично, пусть просто придет в себя.
- Я же о тебе волнуюсь, тебя защищаю! Даже сейчас, когда чуть не убил! – глухо простонал он, - Мой… все равно, даже если ты не понимаешь, почему тебе теперь так опасно снова танцевать для публики. Даже если это так трудно для тебя!
Яркие пятна света мазнули по стеклу, и послышался пронзительный звук сирены, затем топот ног.
- Кто ни будь жив? – прокричали снаружи.
- Да! – выдавил из себя Механик.
- Ну, слава Богу! – вздохнул неизвестный.
Через минуту дверь машины вынули люди в форме пожарников. Они помогли выбраться зажатому искореженной передней панелью Механику, медики скоро осмотрели оставшегося в машине Амо и разрешили перенести его на каталку. «Значит, серьезных переломов нет» перевел для себя Даниил. Его тоже осматривал медик, наскоро накладывая повязку на рассеченный лоб, подклеивая разодранную губу.
- Вас отвезут в одну больницу, - предупредил санитар.
- Я предпочел бы частную клинику, - Механику пришло в голову, что его телефон мог быть безвозвратно потерянным.
- Только после того, как наш врач составит заключение.
- Прекрасно, - согласился он, с удивлением замечая, что телефон совершенно не пострадал в его кармане.
Через час Даниил сидел на кушетке в палате, куда поместили Амо. Сотрясение, вывих руки. Да им сказочно повезло, что не насмерть! Чего желать? Только того, чтобы этот самоуверенный, наглый и одаренный самоубийца открыл глаза. Чтобы можно было наконец извиниться… За аварию, за обстоятельства. И потребовать извинений.
- Прости… - тихий нерешительный шепот вывел мужчину из размышлений
- Что? – переспросил Механик.
- Прости, я же почувствовал, что для тебя значат эти слова и все равно ударил.
- И ты прости…
- Квиты, но Даниил… Ты не прав, - Амо даже постарался чуть улыбнуться.
- Опять сначала? – устало переспросил Механик. Что то всегда вставало между ними. Даже если эти стены строили и они сами, легче не становилось.
- Я просто не успел объяснить… - Амо остановился, чтобы набраться сил на объяснение, - Будь это дар писать, произносить речи, выполнять опасные трюки, ходить на голове, танцевать, убивать… да все что угодно – человек с таким даром не может отказаться от него. Даже во вред себе! Ты не понимаешь…- тяжело и разочарованно простонал Амо, вглядевшись в осунувшееся лицо Даниила - Ты просто не слышишь. Это хуже, чем мне стать паралитиком - тогда я не буду способен на движение, а я же здоров сейчас, понимаешь?
- Мне следует тебя парализовать? – горько спросил Даниил.
- А ты способен на это? – с иронией и деланной живостью перебил танцор.
- Я не знаю, но если не будет другого выхода…
- Это не шутки! – Амо резко мотнул головой и тут же закусил губу от подступившей тошноты.
- Я не шучу, успокойся, - Механик обхватил здоровую ладонь Амо своей, - Я понимаю, ты же чувствуешь это?..
- Чувствую, - согласился парень, прикладывая руки Даниила к своему лицу - Вместе со всем прочим.
И это было похоже, на какое-то негласное примирение. Надолго ли только?
- Я соглашусь на любые твои условия, лишь бы не прекращать танцевать. Только не лишай меня этого.
Механик ничего не ответил. Он просто не мог ничего решить. Пелена, сквозь которую все чаще приходилось прорываться, опять накрыла Даниила. Изображать гнев. Изображать усталость. Изображать любовь. Злиться. Уставать. Любить. Не хотелось. Никого не хотелось. Взгляд, полу-вдох и рука нерешительно тянется ко лбу Механика. Это и вернуло его в настоящую минуту. Взгляд Амо был обеспокоенным.
- Я устал. Утром я заберу тебя отсюда, - опередив с парня с вопросами, Даниил поднялся с колен и вышел в коридор.
Нужно было побыть в одиночестве. Ответов на вопросы не было.
Утром Даниил заехал в клинику и забрал Амо домой. Всю ночь танцор проспал с одним не прекращавшим мучить его воспоминанием. Пустой взгляд Механика и вымученная улыбка, с которой он обернулся, выходя. Так странно было увидеть его таким. Не ощутить внутри Даниила ничего и испугаться.
Едва Амо оказался в квартире, как такая знакомая тягучая жажда снова заполнила его. Нельзя сдержаться, отказаться, не обращать внимания. Музыка тихая, жесткая, настойчивая рвалась – не умолчать.
- Амо, не вздумай, - попросил Даниил, - только вчера ты едва остался цел, - он обнял парня и сжал его плечи. Тот лишь мягко высвободился и отошел вглубь комнаты.
Я танцую твою смерть. Бездумно, подчинившись тому, чего во мне нет. Каждым движением, чувствуя… ЭТО. Твои глаза смотрят из темноты комнаты. Ты все понимаешь, но ничего сделать не в силах. Это тоска, и это твоя – тоска. Я опускаюсь на пол с последним звуком ускользающей мысли в голове и с последним движением. А это – любовь. Моя любовь.
Механик подошел, легко встряхнул Амо за плечо и крепко прижал к себе.
- Глупый, никто не заинтересован в нашей смерти. Сейчас, по крайней мере.
- И, правда. Мы сами себя убиваем. Лучше просто подождать, когда это случится и не тратить сил, - усмехнулся Амо.
- Ты прав, - вздохнув, сказал мужчина после паузы, - Ты всегда прав, когда говоришь о чувствах. Вот ты и не соврал мне теперь. Видишь, как все получается... И поэтому, именно поэтому от тебя отказался твой покровитель, - сказал, как ударил. Но лучше бы убил.
- И ты тоже хочешь… - проговорил танцор медленно.
- Хочу, потому что это…
- Тоска, я помню, можешь не повторять. Человек слаб. В самом деле. Поэтому так много не бездарностей, а людей убивших свой талант. Ты тоже слаб. Так приходи, когда станешь сильнее, - Парень оттолкнул Механика и направился к выходу.
Именно – приходи. Как приказ. И Амо ушел. Просто потому, что останься он сейчас – ему вскоре все равно пришлось бы уходить. А он не хотел – так. Он не хотел исчезать насовсем из жизни Даниила. Просто ему нужно время.
Ничто не происходит просто так. Прямо, без объяснений, без видимых причин. Так, наверное, не бывает. Но Механик уже стал сомневаться во всем. Он сломался, он пришел, открыл дверь и просто понадеялся, что объяснять ему ничего не придется.
В квартире разговаривали. Тихо, но не скрываясь. Два голоса: один знакомый и родной, второй был женским и Механик никогда не слышал его раньше. Беседа доносилась из комнаты с зеркалами, дверь которой была закрыта.
- Теперь только эта комната достойна, видеть твои пляски? – звонкий ироничный голос собеседницы хорошо был слышен через деревянную панель. Амо что то неразборчиво ответил и девушка засмеялась и не помедлила с очередным подколом:
- Ну конечно, стены же не умеют краснеть! Но все же это сложно для тебя, - уже серьезно продолжила она.
- Это не тот разговор, который бы я хотел начинать, - мягко осадил собеседницу Амо, подошедший теперь вплотную к двери.
- Ты теперь как будто в опале... Понимаешь, слишком много внимания и ненужных людей, как ты только ввязался в такое? – неожиданно из-за двери послышался тихий перебор струн гитары.
- Я не ввязался, мне почему то не перестает казаться, что меня ввязали в это, - Механик пожалел, что не успел поговорить с Амо об этом раньше. Вот что постоянно мучило его. И как он об этом узнал? Подслушивая чужой разговор, - Я не могу спокойно сейчас думать об этом. И поговорить не могу ни с кем. Даже с тобой, извини уж.
- Не доверяешь? Наставник говорил, что это очевидно, - вздохнула девушка.
- Мой тоже. Но мне сейчас неприятно думать о них.
- Как и им о тебе…
Даниил поспешно отошел и направился на кухню. Осторожно прикрыв за собой дверь, он присел на табурет. Уходить было необязательно. Что-то затронуло его в этом разговоре и зацепило ту часть памяти, которая упорно не желала открываться ему. Собственная голова – потрясающий по объему и сложности замков банковский сейф. Порой он навсегда остается не вскрытым. Какое же слово было особенным?
Из за дверей послышался голос девушки, резанувший чистотой и силой, сложным ритмом, отмечаемым гитарой:
Пока я странный предмет, ученый кот на цепи, источник песен и басен.
Универсальный продукт, что будет подан к столу с пучком петрушки во рту.
Но может статься и так - ты прозеваешь момент, когда я стану опасен -
Не заходи за черту,
не заходи за черту,
не заходи за черту.
Ты прозеваешь момент, во избежание чего - пришла пора устраниться.
И я уйду от греха, огрызком карандаша по контуру обведу
Свою смешную страну, где нет страшнее греха, чем нарушенье границы.
Не заходи за черту,
не заходи за черту,
не заходи за черту.
Голос дрогнул, часть строчек застряла в стенах квартиры. Механику казалось, что его зовут этой песней, что все может стать понятным, стоит лишь не заступать за черту. И что там за чертой? Кому и зачем оно нужно? Какие то призрачные цели, какие то лишние привязанности…. Он не мальчик, любовь не микстура, а жизнь не травма. Если его вылечат, то кому нужен будет он такой – здоровый, излеченный от желания заступать за черту?
Отложи сожаления до утра,
Да и было б жалеть о ком,
Если я лишь вольфрамовая искра
Над твоим золотым виском...[1]
Память услужливо развернула перед человеком картинку с фигурой в неприметном костюме, неудобно устроившимся за столом прямо напротив того, кто был Механиком. Потому что то, что осталось от него после этого разговора, было отрезом, жалким остатком от человека. Даниил тихо, безысходно застонал, спрятав голову в сплетении рук. Жар, боль в суставах и головная боль, слишком яркий свет, слишком громкий звук. Больно вдыхать, зато выдох дается почти легко, опаляя горло и небо. Пол качнулся вперед, а кожа покрылась раздражением от прикосновений одежды к телу. Кукла, сломанная, сожженная кукла. Боль, стон, яркие пятна перед глазами, а веки такие горячие, что закрыть глаза – нельзя!.. нельзя!..
«У нас только одно условие. У тебя тоже есть талант, который нам нужен. Но, - человек придвинулся ближе, - ты должен понять, что теперь как бы ты не пытался отвлечь себя – ты захочешь увидеть его. И, может быть, будешь с ним, но не сможешь его уберечь. Слишком ценная добыча для одного. Два письма. Слушай меня…» голос в голове не переставал говорить, не давал возможности уйти и не слышать его.
Амо ворвался на темную кухню, вмиг упав на колени перед Даниилом, который лежал на полу, сжимая голову руками. Всегда такой сильный, взрослый мужчина сейчас весь полыхал болью и стонал, сцепив зубы:
- Нельзя, … нельзя…не...
Амо, безумно напуганный, пытался добраться до его лица, заглянуть в глаза, обратить внимание Даниила на то, что он рядом. Сведенные усилием пальцы рвали черные волосы, оставляли царапины. Светлая кожа была холодной, сухой как бумага, от прикосновения к ней оставались яркие следы. Мужчина дернулся, высвобождаясь, и резко сел на полу, опершись на вытянутые руки. Глаза были широко раскрыты и пусты.
- Ты пришел. Ну, что же ты, - прошептал Амо, придвигаясь ближе, снова касаясь его лица, – Посмотри на меня.
Даниил отшатнулся от протянутой к нему руки. Амо замер, а затем решительно придвинулся ближе, обхватывая ладонями его лицо, прижимаясь лбом ко лбу, телом к телу. Даниил замер ненадолго, и начал слегка раскачиваться, выдавая вновь зарождавшуюся истерику. Амодей захлебывался в ощущениях мужчины, не давая тому вырваться из своих рук.
- Даниил, пожалуйста… - просил он, прижимая горячее тело к себе.
Дрожь прошла по телу от тихого стона, вырвавшегося из Механика. Неожиданно он обхватил Амо за плечи и крепко прижал к себе.
- Я вспомнил, - прошептал он, - Я все вспомнил…
-Тише, тише, хороший мой, - и сам парень еле сдержал нервный вздох.
- Я вспомнил, кто это был, - Даниил не прекращал шептать, спрятав лицо на груди у Амо, - Помнишь письма? Так вот их было три, но я написал только два последних. Понимаешь? И тот разговор… - он снова застонал сквозь зубы, - Я-то думал, я сам тебя нашел, а выходит, это все было подстроено. И все мои действия были подстроенными.… Но я не знал!
- Кем… - выдавил из себя Амо, - Кто?
- Ты не поверишь,… - мотнул головой мужчина, - Твой наставник, понимаешь меня? Вот кто с самого начала все это придумал. А я, наивный, еще сам искал встречи с твоим хозяином, - Даниил запрокинул лицо, вглядываясь в парня.
- Что? – возмутился Амо, - С хозяином?
- Я ни на миг не верил, что ты можешь действовать сам, - тело Механика вновь свела судорога, - Слишком ценная добыча, как он сам же и выразился.… Прости меня.… Простишь?
- Поздно уже, простил за все и сразу. Так что дальше?
- Ты мне веришь?
- Нет, - признался Амо, - Нелогично все это. Наставники берегут нас от влияния, таких как отец Дамира, например.
- Илы вы просто находитесь в их власти. Амо, они ведь люди, а подумай, почему вы так слепо во всем их слушаетесь? Это ведь тоже власть над вами – доверие. Может они и лучше Дамира с его отцом. Правда я и в этом уже сомневаюсь.
- Что ты имеешь в виду?
- Всего, что я тебе рассказал, я не помнил еще полчаса назад. Это было просто изъято из памяти. Твой дар не имеет сильного влияния на меня, как и дарования остальных. Теперь представь, что сделал твой наставник, чтобы заставить меня это забыть?
- Как такое возможно?.. – сдавленно выдохнул парень, сжимая руку Даниила.
- Только если у ваших наставников есть один очень опасный дар – убеждать. Может быть, именно по этому принципу их и выбирают. Знаешь, есть только одна власть, с которой я согласен. Власть равного. Но это идеал, а много ли тут до него? Я устал таскать за собой идеалы.
- Я не могу поверить… и не могу представить, что теперь делать, - потеряно бормотал Амо, - Где я, что я чувствую…
Даниил не знал чем ему помочь. Это мальчик должен был пережить внутри, сам. Тогда необходимо просто сменить тему.
- Амо, я размышлял над условием. Помнишь, в больнице ты сам предложил мне его придумать, - Даниил взял танцора за руку, - Я придумал. Зачем тебе танцевать в клубе? Зачем тебе эти маленькие залы? Я ставлю тебе условие. Поднимись выше. Неужели ты никогда об этом не думал?
- Думал, - отстраненно откликнулся танцор, - Я решил подождать еще полгода и уехать. Это было до того, как все это началось. Просто полгода на сборы…
- И куда? – не сбавляя темпа, разговаривал его Даниил, легко касаясь губами виска Амо.
- В Театр Солнца Ариан Мнушкин, - он улыбнулся, - Знаешь, а недавно туда удалось поспасть украинцу Арману Сарибекяну. Может и я сгожусь? Я, наудачу отправил свое резюме. Теперь вот жду.
- Я не ожидал от тебя такого, - Даниил усмехнулся, за что получил легкий подзатыльник.
Амо впрочем, тут же искупил его поцелуем. Дыхание мужчины приходило в норму, ясно серые глаза опять посветлели. Это так похоже на жизнь, что можно поверить, будто все хорошо.
- Слишком много потрясений для одного дня, давай спать, Даниил, - Амо поднялся с колен и протянул ему руку. Дойти оказалось возможным только до дивана в гостиной.
- Куда там спать! Столько произошло…. И все - сплошь сверхъестественное и невероятное. Как я теперь жить то буду? – делано веселым, но чуть треснутым голосом произнес Даниил.
- Спокойно будешь. Со мной, - успокоил его Амо, устраиваясь на подушках.
- Не выйдет. Теперь тебе придется за двоих чувствовать – когда я вдруг опять начну лгать самому себе. Только не жди больше, ладно?
- А что прикажешь делать? – блеснули темные глаза Амодея.
- Ну, например, можно сразу к силовым методам прибегнуть.
- Я тебе прибегну, - Амо почувствовал, что истерика отпустила Даниила, и позволил ему расслаблено откинуться на спинку дивана. Он привлек мужчину к себе и обнял за плечи. Вот только заснуть, в самом деле, не получалось. Это всего третья по счету их ночь. И ни одна не прошла гладко и спокойно. Словно услышав эти мысли, Даниил осторожно высвободился из рук Амо и встал с дивана. Наклонившись, он бережно взял парня на руки и понес в темную спальню.
- Неудобно на диване. Даже если ты не разрешишь мне сегодня прикоснуться к тебе, все равно неудобно, - прошептал он, укладывая Амо поверх покрывала, и начиная снимать с него верхнюю одежду.
- Я не знаю, Даниил, - проговорил парень, как всегда чуть растягивая гласные в его имени. Он заставил себя не стесняться мужчины и теперь рассматривал во мраке его лицо.
- Это слишком много…. Я сейчас задохнусь. От собственной боли, от твоего чувства вины, и от твоего желания….
- Ничего, я просто побуду рядом, пока тебе не станет легче. Пока ты не поверишь, что предательство твоего наставника не оставило тебя одного, - сняв с себя рубашку и брюки, Даниил лег рядом, привлекая к себе Амо, укрывая в крепком объятии, - Когда предают куклы, это ведь не больно?.. Просто почувствуй меня….
Амодей слился с теплом тела мужчины, прижимаясь спиной к его груди. Он вчера весь вечер провел, с остервенением задавливая в себе панику. Вдруг Даниил не придет. Но и прекрасно понимал, что с человеком, который не готов сделать выбор, быть рядом Амо не сможет.
- Ты всегда был…. – озвучил он вопрос, который все не решался задать. Но, кажется, Даниил мог понять даже это его почти беззвучное шевеление губами.
- И да, и нет. Это не было приоритетным вопросом для меня. Просто я…. – он только крепче сжал парня в руках и легко поцеловал в висок, - Это тоска, Амо, это моя тоска.
Даниил не ответил, а Амо не стал озвучивать то, что услышал в незаконченной фразе. Мужчина дотянулся до свернутого на краю постели пледа и накрыл им себя и спрятавшегося в его руках парня. Прикосновения, тепло, ясные и искренние мысли лучше любого разговора, честнее любых слов. Сон пришел незаметно, прокравшись между сплетенных тел.

Текст Олег Медведев, альбом "Таблетки от Счастья", песня "Не заходи за черту"

продолжение...

@темы: Будни, Веселое

---

Сегодня странно, но я поддался слабости. Слабость на секунду, а видеть я тебя буду 12 часов...

@настроение: what if god was one of us

---

Да, я наконец в нете! *если меня еще кто то вспомнит канешна..*

Да приветствуется свободное время! *свободное от сна, обязательств ровно на 8 недель)*

Да...свободное от сна.... Никогда не думал что в клубе может быть так хорошо...)) А город в 5 утра совсем не похож на город в 12 дня или в 8 утра... Там такая особенность:

- на дорогах нет машин и по ним можно ходить *ох уж эти железки на колесиках*

- днем не замечаешь некоторых укромных скамеечек, просто не видишь, заслоненных людьми камней старого города....

Правда ученичество на следущее утро требовало от меня усилий, особенно у моего любимого преподавателя. Он просто не может не прецепиться. И я как примерный студент я не смыкал глаз вплоть до звонка с пары, что все равно не помешало паре шуточек в мою строну от препода...) *ухмылка*

@темы: @дневники

---

Nota Bene

Иногда кажется что время уходит, а иногда оно тянется слишком долго. Это роскошь - пользоваться временем...) Иногда стоит позволять себле такую роскошь.

@музыка: Breaking Benjamine/Forget it

@темы: Мысли вслух, Я

---

Дар

Можно и желательно скачать для удобства Дар.doc

Сюда

Общая информация

Название Дар
Автор Кристиан _*_ СказочниК
Бета Лондонский бейлис., Blad Moran
Ориджинал
Рейтинг PG-13, слеш
Пейринг Даниил/Амо
Размер миди
Статус закончен
Саммари Что такое на самом деле Дар? Возможно это вовсе не то, к чему у тебя есть способности. Дар, это скорее то, что отсутствовало в твоей жизни. И готово вот вот появиться в ней.
Предупреждений никаких
Размещение, цитирование - только с моего разрешения.

Дар

 

Смерть - это Порядок, стремление выжить - Хаос.
Небольшая посылка с едва слышным звуком опустилась на стеклянную столешницу. Глаза человека заинтересованно блеснули из-под нависавших бровей. Что-то новенькое от Механика. Безусловно, интересное, может быть даже в коллекцию. Коробочка была аккуратно вскрыта ножом для бумаги и отложена в сторону. Подарок вырвал из губ старика вздох восхищения. На столе лежала механическая стрекоза, размером как настоящая, и только открытый механизм из коленец и шестеренок выдавал ее происхождение. Слюдяные крылышки приводились в движение рычажком, отделанным под тонкий хвост стрекозы, что и было без промедления аккуратно проделано старыми морщинистыми, но ловкими пальцами. Взмах, вдох, щелк! Что-то почти неощутимо царапнуло по пальцу. Сердце пропустило положенный удар и забилось вновь. «Но уже ненадолго» с неожиданным спокойствием понял мужчина. Совсем ненадолго. Что же делать? Составлять завещание? Да и так все расписано и расхвачено. Не маленький то уже. Но обидно-то как! И кто? Механик, мастер вот таких вот игрушек, партнер. А значит, по-иному было нельзя, это уже с высоты возраста. А вот с места человеческого – обидно и жалко… и неожиданно легко. Умирать – легко. Выживать и бороться за жизнь, жить - гораздо труднее.
Стрекоза тяжело звякнула, выпав из рук мужчины.
Он остался там, в больнице... А я пришла за стаканчиком. Боги, я говорю как убитая горем старая вдова и вдобавок - алкоголичка. Но собственно - не старая. Как бы даже не вдова. Потому, что не была замужем. А так - почти одинокая девушка при живом возлюбленном. Вот только больше не здравствующем возлюбленном... Пускай болезнь, пускай смертельная, но это... «Кома» оброненное доктором слово из слезливых мелодрам, - вот только диагноз убил не пациента, который все равно не оценит холодящего ужаса, он убил меня... Доктор вышел, а я тихо сползла по стенке палаты, где лежало его тело. Всего только тело - как пустой кокон. Зачем его целовать? Зачем его любить? Родственники предпочли оставить меня наедине с ним.. С кем? Его больше нет. Там, его больше нет, маленькое уточнение. Выйдя из палаты, я попыталась просто скрыться от взглядов обоих семей. Они не поймут. Они будут хранить жизнь в этом теле. А я не могу, иначе не сохраню жизнь в своем собственном! «Я больше тебя не люблю» сказала я в закрывающиеся двери клиники. Вот и все.
Вот так, еще один глоток. И взгляд на сцену. Дорогой бар, значит и удовольствия дорогие. Значит посмотрим. На зеркальную сцену опускается луч света, в который попадает высокая фигура танцора. Не мальчик, но и не мужчина еще. Поэтому он кажется таким тонким и легким. Черная длинная юбка низко повязана на узких, обтянутых золотистой кожей бедрах. Начинаясь от запястий вверх по руке, черным узором на плечах и груди, сложным рисунком на напряженной прямой спине вьется татуировка, изображающая дикий плющ. Светлые волосы высоко забраны, подняты обручем. Нет, она не назвала бы его женственным, или похожим на манерных представителей разноцветной богемы. Просто - костюм, просто образ, но ни в коем случае не слабость. Какая слабость, если жилы и мышцы перетекают под кожей, которая выглядит будто ее вычищали, скребли, старательно растягивали и отделывали? Но лицо, какое то неуловимое. Никак не остается в памяти! Как бы его разглядеть? А движения танца не позволяют этого! От злости и беспомощности хочется взвыть. Невольно пересаживаюсь поближе. Его руки двигаются…. нет, «двигаются» не подходящее слово. Никогда я не была сильна в болтовне и высокопарных разговорах. Но тело выгибается, тянется вверх, как будто он там на сцене - счастливее всех, как будто это его сейчас ласкают невидимые руки... И счастье его становится пренебрежением и бессилием, когда он словно сломанная кукла падает на пол. И тут же, следом за выгнутой спиной и сжатыми кулаками бессилие превращается в ненависть, из ненависти - в убивающую ярость! Выдох. Остановка. Точка. В легких пусто.
Она тоже закричала с этим его последним движением. Да! Вот именно так теперь жить. Сидящий рядом мужчина обернулся на восклицание и задержал взгляд на ее лице. Она красива, а теперь еще и свободна. Больше некого любить. Что то еще кривилось внутри от этой мысли. Но улыбка в ответ уже исказила ее лицо. Оказывается, такая улыбка тоже привлекательна, раз этот незнакомец пересаживается за ее столик.
- Думаешь, она не любила его?
Амадей фыркнул, продолжая стирать грим с лица.
- Ты бы мог заставить подумать ее и о том, что есть надежда, и ее любимый может воскреснуть...
- Ты дурак, - навскидку вставил танцор, даже не обернувшись.
- ...Но вместо этого ты просто заставляешь ее забыть о человеке, лежащем в коме, о родственниках, которым необходима забота, - не обратив внимания на «комплимент» продолжал говорить невидимый собеседник.
- А я вижу в тебе проснулось сострадание? - парень пожал плечами, смотрясь в зеркало.
- А что тут плохого?
- Плохого? Да ничего пожалуй, просто твое сострадание узконаправленно и цинично.
- Это меня ты называешь циничным? - голос собеседника дрогнул в притворном ужасе. Ткань, занавешивавшая проход на балкон дернулась, откинутая рукой входящего.
- Похоже мой танец все таки лишил тебя последнего ума, - едко обронил Амадей.
- Не злорадствуй, мальчик, - человек вошедший в круг света оказался тем самым мужчиной из бара, - я просто пытаюсь тебя понять. Тебе ведь так много дано - движение вот этих рук, вот этой шеи, этих литых ног могут свести с ума человека. Причем не только в смысле похоти, а в достаточно тривиальном смысле учебников по медицине.
- Спасибо за уточнение про смысл. Как ты щедр сегодня, однако, - пальцы смяли последнюю бумажную салфетку с остатками крема и метко швырнули ее в урну.
- Не щедр совершенно, - возразил собеседник, - А помнишь, я заставил тебя станцевать на песке?
Черные глаза сверкнули под вздернутыми бровями. Немой вопрос. Он вообще не любит говорить. Да и зачем привыкать говорить, когда ты так танцуешь?
- Я сделал несколько снимков того, что остается от движений твоих ног. И как думаешь что там?
Не дождавшись ответа, собеседник нагнулся над светлой головой и проговорил, подбирая слова.
- Молитва. На древнем языке. Просто молитва. Так вот в чем вопрос - когда ты лишаешь людей разума - это с чьего благословления случается? Кому эти молитвы?
Амо пожал плечами – как будто и не у него спрашивали.
- Я отказываюсь от тебя. Видишь ли, я человек суеверный. И мне спокойствие души дороже утехи. Ты дал мне подарок – эту девушку. Я оценю его, но более я ни в чем тебе не буду помогать, - мужчина довершил движение, поцеловав танцора по-отечески в лоб, снял с вешалки свой пиджак и аккуратно прикрыл дверь.
Амо оставался совершенно неподвижным какое то время. Словно, лишившись поддержки, он боялся пошевелиться и нарушить равновесие, которое еще удерживало его. Спустя десяток минут он все же встал, потянулся вверх всем телом, затем стремительно нагнулся, не сгибая ног, до самого пола, широко расставив раскрытые кисти рук. Как будто совершая финальный поклон. Подойдя затем к балкону, он выкрикнул ночному городу:
- К тебе стремясь – я нагибаюсь до земли!..
В голосе его была тоска.
Закрывая дверь комнаты, уходя домой ты, не ждешь внимания. Ты уже уходишь, тебя уже нет в этом месте.
- Станцуй для меня, - неожиданно произносит голос за спиной.
- Я не танцую, когда не хочу, - не оборачиваясь и не желая, чтобы говоривший обрел лицо, произносит парень. Пускай лучше уходит неувиденным.
- Но ты же работаешь в клубе? – настойчивое восклицание за спиной.
- Но я не танцую для одного зрителя. Это дорого стоит, - рука все еще сжимает ключ, который по прежнему торчит в замке, а в голосе звенит раздражение.
- Сколько? Я заплачу... - скоро перебивает голос.
- Мне столько не надо, - уверенно отрицает танцор.
- Ты прав, у меня много чего нет, вот только денег хватает…
Парень, наконец, обернулся и смерил взглядом мужчину, стоящего перед его гримерной.
- Станцуй для меня, - попросил он опять. Танцор вновь присмотрелся к человеку. Амо часто пытались купить, присвоить, подчинить. Такие люди давили своей иллюзорной, но иногда реальной властью. Поэтому он еще раз вслушался в голос мужчины, подернул плечами и небрежно бросил:
- Я не влюбляюсь, и не продаюсь.
Собеседник дернулся как будто от удара. Отклонился назад, словно, собирался ударить мерзавца, сказавшего такое. Но остановился в полу движении, и вместо этого произнес сквозь сцепленные зубы:
- А я не покупаю то, что не продается!
- Хорошо. Тогда я станцую, - неожиданно кивнул парень, - но с тобой вместе.
Уверенность в стойке, расправленные плечи, и желание, чтобы его сломали. Закрытые глаза, надменные, резкие черты и ожидание удара, или выстрела в висок. Широкая сцена, пустая, не освещенная. Шаг, без музыки, тихо - только шаг. Танцор делает движение, и поток воздуха задевает обнаженные плечи. Не касание, но вполне достаточно, чтобы пошатнуться, выпасть, раскрыть глаза и увидеть занесенное ребро узкой ладони над твоей ключицей. Перехватить запястье, так чтобы вывернулась рука танцора, оказавшегося уже у тебя за спиной. И паника когда ладонь выскальзывает и не чувствуется ничьих касаний к телу, ни одного вздоха или движения. Страх. Откуда? Вдох. Где? Чужая ладонь зажимает глаза, чужое дыхание бьет в плечо и пальцы захватывают запястье, разворачивая, раскрывая, выпрямляя грудь. Потеря равновесия - мгновение ты тратишь, чтобы принять опять устойчивое положение в темноте, уже опять в одиночестве. Без боли и поддержки рук. Один. Воздух тронулся справа, прядь волос задела скулу, дыхание ударило в спину. Еще одно «не касание» спины к спине. Гибкое движение рук, светлая кожа, чуть светящаяся во тьме, и нога взлетела вверх, будто ища высокую ступень в воздухе. Уже зовущее, не убивающее - только пожелай, дотянись - гибкий силуэт будет с тобой во тьме.
Рывок вверх от плеч - доверие в жесте, который поддержит стремление подняться вверх. Не полет - падение. Не взмах - отчаяние, желание. Вниз. Назад. К полу.
Падать, падать вместе с чужим тонким телом, охватившим плечи и грудь как кокон из рук и прикосновений. Такая мягкая и хрупкая защита. Последнее движение воздуха, когда у самого пола он оказывается сверху, в безопасности от удара. Боль. Не только твоя. Доверие все в тех же руках, перехвативших спину. Доверие, как и боль, в сведенных падением мышцах. Выдох.
Кажется, год прожит в один день. Лестница слишком длинна. Подъезд – незнакомый и грязный. Замочная скважина – узкая и неуловимая. А в продолжение ко всему - дверь оказывается едва прикрытой, квартира пустой.… И только на столе в кухне лежала записка. Танцор бросил быстрый взгляд на нее: “Ты сделаешь то, что я скажу, когда я скажу и как я скажу…' Далее следовал ряд доводов, которые сложно было бы придумать, не зная Амо. А рычагом стал его опекун, который нынче ночью отказался от каких либо контактов с ним. Хуже всего было то, что подпись не говорила танцору ничего. Человек, чьего лица он не видел, чьего голоса он не слышал, требовал подчинения! Грудь сдавило в тиски, ноги подкосились и танцор шумно, нет, даже не сел, а упал на стул. «Как рядовому орудию» подумал он. Вот тебе заказ к выполнению и все. Откуда этот человек вообще узнал о даре? О способности, которой танцор обладал? Кто не уследил? Наставник? А кто еще оставался у Амодея с этого вечера. Больше – никого.
Подняв себя уже с опустевшей сцены, не найдя загадочного танцора Дамир очень разочаровался. Но теперь, используя подаренную и показанную ему свободу, он мог думать вполне отчетливо. Как не использовать такую способность! Даром что она не тебе принадлежит! Значит нужно направить человека!
Молодой мужчина не сводил безумного взгляда с фотографий на столе. Он, он!! «И я – нашел его! Я воспользовался им!» Трещал огонь в камине, хлопала бумажная занавеска. Наконец на коммутаторе зажегся огонек.
- Хоз-зяин, - с легким заикание прошелестел голос, - мы доставили его.
- Введите! – отрывисто кинул человек. Он приготовился, поправил пробор, поднял уголки воротника, сделал вдох и на секунду отвлекся. А когда посмотрел на дверь вновь – та была открыта, проем был … пуст! Через миг из за лутки у пола показалась рука охранника и безжизненно упала на паркет. Что то промелькнуло у самого края зрения в пространстве между рабочим столом и креслами. Мускулы шеи и тела не желали немедленно отреагировать. Повернувшись мгновениями позже, он увидел тонкую, обтянутую черным трико фигуру. Танцор стоял в центре восточного ковра, подаренного партнерами по бизнесу.
- Хотел игрушку себе? Мало тебе было рычажков давления на нужных людей, захотел еще и этот попробовать?! Шантаж – последнее, что можно применить против меня…. – низкий голос полураспевал фразы.
Дамир Никитенко хотел было что то возразить, но слова утонули в полу всхлипе, когда он увидел первые движения человека в трико. Как змеиные кольца, вспомнилось ему сравнение, услышанное в клубе. И так же внезапно вспомнились желтые стены чужого дома, как то незаметно перескочившие сюжетом на картинки из детства, рисунки и решетку на окнах… Ценные бумаги горели, горел дом, горело безумие в мерцавших стеклянным блеском глазах. Он содрал с себя сорочку, разлил чернила на столе и стал что то выводить пальцами на полированной поверхности стола. Затем немного успокоился, закончил картину несколькими мазками и пошел спать в спальню, пожелав доброй ночи охранникам в коридоре. Они по прежнему лежали на полу, но было видно, что они только спят. В сумасшедшем доме – свои правила.
Опять не тот! Дамир никак не подходил на роль автора писем. Танцор со злостью вдавил педаль газа. Где же ты? Придется выполнить «заказ» неизвестного адресата. День до срока исполнения. Самоуверенность и такой уютный кокон вседозволенности и неизвестности – таял, истончался без следа. Плохо быть одному. Всегда такая простая мысль, но именно она - край, рубеж. Если ее слишком часто повторять, она въедается в глаза, становится образом жизни и тогда – финиш, ты высушен ею до дна. И все на что ты кажешься способным – тоска.
Тосковать по утерянной способности любить людей.
- Механик? – голос в трубке чуть потрескивал. - Да, слушаю.
- У меня к тебе просьба. Только просьба, - и не дожидаясь ответа голос продолжил, - хочу чтобы ты просмотрел что там с моими партнерами. Они начали вести какую то странную для меня игру.
- Я бы хотел более подробно.
- Будет тебе! – проворчал собеседник, - Ну да все равно тебе имена нужны. Назову после. А пока слушай. Они в течение дня резко сменили нужное мне направление, и самое странное, что никого из них к чему не принуждали, и дезинформации не посылали. Так что я ума не приложу что случилось. Надеюсь – впечатлил тебя.
- Точно, вам это удалось, - хмыкнул Механик, - Что то еще?
- Да… - собеседник явно замялся, - С сыном нехорошее что то случилось. Спятил он. Заметь, я откровенен с тобой. Именно потому, что тут очень непонятный случай, и я хочу, чтобы ты помог мне разобраться, - низкий голос мужчины стал еще тверже - Мои друзья уверяют, что еще не изобрели такой гадости, которая могла бы у здорового человека в часы развить психическую болезнь такой глубины. Вот об этом я хочу с тобой лично переговорить.
- В таком случае, я подъеду к вам.
- Все в прятки играешь? – легкая ирония промелькнула в голосе старшего мужчины, - ну до встречи.
Отец Дамира положил трубку.

Кабинет был любимым местом. И помощника, и самого хозяина дома. Иногда Механик думал, что ближе, чем этот человек у него, пожалуй, и нет никого. А ему всего тридцать два. Разговор был уже долгим, и наконец, коснулся того, о чем Механик просил разузнать особенно тщательно. Теперь он терпеливо ждал пояснений помощника, не сводя колючего взгляда с переносицы собеседника.
- Убиты?
- Нет, но их последние распоряжения о финансовых распределениях в бизнесе после принятия парламентом закона о закрытии игорных домов в черте города – неразумны настолько что….
- Все равно, что убиты, - продолжил Механик длинную тираду помощника, - Когда это произошло?
- Они сменили свое решение в течение недели. Никаких деловых встреч, только полуофициальные сборы в клубе, - и сверившись со своими записями, поверенный продолжил, - среда и четверг.
Среда и четверг…
- Пошли туда людей. Узнай, кто из персонала работали в те дни. Все - от бармена до уборщиц! «Это что-то новое» пробормотал Даниил уже вполголоса самому себе.
- Я выполню, - кивнул помощник, - Но скажу вам четно, мне не понравилась атмосфера разговоров, и люди, у которых я смог достать все, что вам рассказал.
Механик пожал плечами, принимая к сведению это замечание.

продолжение...

@темы: Гости, Новости

---

Блад - ты злобное мерзкое существо!!!!!

*делает очень страшное лицо, берет винтовку, заплетает косу и выходит на тропу войны*



подпись: Снайпер

@темы: Гости, Друзья, Работа

---

Парле франсэ, любовь моя, ты спишь..?
Твой вкус так долго изучали губы.
Влюблённые в твой призрачный Париж
Зачем бегут под небо знойной Кубы..?

запись создана: 06.11.2007 в 19:29

@темы: Гости, Лирика

---

Можно ли ненавидеть еще больше?

- Иногда я думаю что это все что осталось. Тогда иду и пью кофе, пока не стаент горько и не захочется опять нормального питья и сна. Такое вот лечение.

- Все чаще я понимаю эту слабость-на-полчаса-дикой-тишины как странное состояние, совершенно мне не свойственное, закрываю его в письменный стол, чтобы потом странно посмотреть на какие-то записки на листиках, листках, обрывках.

- Мне давно не хочется писать тебе. Я позволил себе эту блажь. Я давно привык к тебе. Теперь и тебе придется привыкнуть. Это странно, это человечно.

Я тебя ненавижу! Навижу... И вижу
Твои губы. Глаза. Росчерк черных бровей.
Я тебя так люблю. Неуклюже. Бесстыже.
И стараюсь забыть. Поскорей.

Я тебя не терплю! Я треплю твои нервы.
Я тебя не люблю! Если б нет, то б не стал
Так с тобой поступать. Извини. Я был первым...
Я любил. Я люблю. Я устал...
(Александр)

@темы: Мысли вслух

---

Помогите, кофе кончился, ...лось.... ось...с....

@темы: Новости