И тебе хочется стать чистой - выбеленной как полотно. Без привязанностей лишних, без «друзей», без «скво», Без названий – «бывший», без пометок – «выбыл», и чтобы ты просто – лишний, и без права на выбор.
Я прошу вас – забудьте! Не можете - бросьте! Не хотите? Простите…. Весь смысл, чтобы уйти, запутав след, не оставить нитей, узелков на памяти, писем на скатерти и адресов.
***
Когда я приду, у тебя не останется шанса освободиться, не останется выбора - бежать, скрыться или застыть недвижимо на месте, в полнейшей скованности наблюдая за моим приходом.
Я приду, чтобы отнять у тебя все, снять с тебя налог по самой высокой ставке, со всей накопленной стоимости, за все время твоего отсутствия, и затем, обналичить тебя и все твои мечты в банальной кассе, по расчетам к крупными кредиторами.
И мне без труда удастся обнадежить всех, тебя окружающих и прочих бывших, - я честный кредитор, плательщик процентов, только вот сроки все мои вышли.
Я отберу у тебя даже часть кровати, на которой ты так любишь спать, распластавшись поверх простыней, но я отберу у тебя даже их, взявши вместе с частью нашей квартиры, и кстати, я не забыл, я теперь владею твоим временем, единолично и безраздельно - вечером, ночью и по выходным. Запиши это себе в ежедневник. Я буду звонить. И твой мобильный теперь мой должник.
Как и твой голос, твои движения губ, твои привычки, твои желания, твоя нежность, не предугаданы,но запомнены и высчитаны по неизведанному канону мне в достаток и единственный его источник отныне и навсегда.
И потому как тебе более нечего мне дать, я, со всей осознанностью, находясь в ясной памяти и трезвом рассудке, отдаю тебе, с наивысшею строгостью - самого себя.
Очень хотел хорошего чего написать.... Настроение такое было!!!!
И снег пошел вчера, как по заказу... Замело, Засыпало, Завыло, Забелело, Завеселило)) Сколько всего красивого зимой на "З", впрочеми сама она -Зима ))
Вышиб я то, что не нравится, начал новое) Сдал лабы, поменял плеер, нацарапал в фотошопе флаер, придумал подарки на НГ, подальше отодвинул мысли о КУРСОВОМ)))) В Крым засобирался на НГ!!! Представье!
Но ОН, как известно приходит на шорох - полный и сразу всему.
Зявякало, заблеяло, затеребило за поЗвоночником,
принесло свою унылую фиЗиономию, затребовало чего-то, заунывно поглядывая (тут тоже есть буква З, но скрытая - в "глаЗах"
, так вот - поглядывая откуда -то снизу, из под плинтуса.
И оборвалось это радостное. Нещадно, этими же вот трясущимися лапками, орущее человекоподобным громким про-кур/пит голосом.
Каждый может катится так низко, как ему вздумается и нет никаких моральных норм. Никто не стоит с битой возле каждой границы падения, и не колотит по затылку любого, переползающего ее.
Иногда после разговора с человеком хочется дружелюбно пожать лапу собаке, улыбнуться обезьяне, поклониться слону. (Горький)
Потому, что если уж у тебя один глаз в белой шерсти, и в черной - другой, то ты ешь эвкалиптовые зеленые листики, и не пробуй на вкус кровь.
А если ты бродишь по лесу, втягиваешь носом воздух, скалишь клыки регулярно, то сколько бы яблок, от какого бы дерева не падало - тебя это не касается..
И только Человеку - трава-после-меня-не-расти!
Так вот о букве "З", что есть и в разных словах.
Суть одна - все мы люди. Почему мы этого не замечаем.
*написал много чего, затем стер и оставил только заголовок записи*
П.С. Действительно записки на отвлеченные темы... *озадаченно потирает длиннохвостую голову* Друзья, Альвис, осознаются иногда немного чужими, когда приходишь к ним на праздник и все вокруг оказываются незнакомыми. Это первая ласточка - что то идет не так.
…И, словно ток от локтя к запястью,
Течет, отмеренное сполна,
Звенит нелепое твое счастье —
Твоя нейлоновая струна,
Гремит фугасная медь латыни,
Летит слепой мотылек к огню,
Ты слышишь — звездами золотыми
Небо падает на броню…
За ту неделю тяжких раздумий над жизнью умудрился наговорить окружающим лист двусмысленностей, которые ничего под собой не имели!! (и никого тоже)
Остаться понятым не привратно - вот пожалуй одно из моих желаний на ближайшее Время.
Я слышал одну историю.
Поднявшись на гору, а случилось это к ночи, после тяжелого восхождения, человек замер на вершине и долго стоял, вслушиваясь во что - то. Он слушал тишину достаточно долго, чтобы устать стоять. Наконец, сняв рюкзак с коротким и тихим (ну как ему показалось) выдохом, он опустился на холодный снег и поднял голову к небу, темному, высокому, прошитому звездами.
А не приходило ли вам в голову, что звезды на небе похожи не множество дырок в полу Рая?.... разбросанных небрежно, проделанных то ли с потрясающей бездарностью, то ли по какому - то гениальному и непредсказуемому замыслу.
А теперь представьте Небеса... Ну допустим Вы можете их представить))), так как Вы их видите, вот только дырки и ангелов мы там все же оставим...... (ничего не забыл?*)) Ангелы хранят людей, занимаются своей совершенно незнакомой нам работой...
А ты сидишь не вершине горы, мерзнешь, мягко говоря, но от чего то доволен. В городе таких звезд не увидишь ведь...
Твой ангел вступил на Небо, в огромный зал, ноги его в снегу. Он неслышно идет по коридорам, ухмыляясь, улыбаясь, стряхивая остатки холода. Снег тает, превращается в воду, вода стекает в дырочки, яркий свет преломляется....
А ты любуешься, как мерцают звезды, пока не чувствуешь, что вконец замерзли руки, и пора еще кое-что сделать, если не хочешь стать авангардной частью горного хребта! Было бы любопытно узнать, что сейчас делают остальные в городе. Ты ухмыляешься. Четыре стены всегда казались тебе дичайшей ловушкой. Телевизор, газеты и новости, впрочем, тоже. По мобильному тут не связаться, но а вдруг? Человек всегда на "вдруг" надеется. Спрятавшись за тканью палатки, пытаешься достать телефон..... в застегнутом кармане нижних брюк. Связи естественно нет. А если его подкинуть? И плевать что это не логично. Ты печатаешь смс, выпазишь из палатки, с тихим ворчанием, разносящимся коротким эхо в окрестностях, ищешь точку равновесия и покидываешь телефон. Ура!? Звук отправки радостно бьется воздухе. Ты протягиваешь руку и полезная машинка, радостно поблескивая .............. падает в пространство между скал) Следующим криком был явно не крик радости....
Размеренно вздыхая, расслабившись в глубоком сне на краю дивана лежит человек. За окном, чуть очистив серый асфальт белеет снег. Мобильный покоился на полу рядом с диваном, но только до тех пор пока сигнальный вой сообщения его не потревожил. Хозяин рукой пнул телефон подальше под кровать, но тот все равно не замолкал! Все еще не открывая глаз, парень запустил руку под диван и тут же пожалел об этом, отправившись вслед за телефоном. Пол был холодным и ..... представьте - на удивление жестким! Полежав так немного он все еще не решался встать, но уже строил планы мести пока неизвестному автору-самоубийце. Приоткрыв один глаз он все еще лежа на полу и заглядывая на ослепительно яркий экран мобильного где то под правой ножкой дивана, он прочел: "Я никогда не видел таких звезд... Ты знаешь, ради этого стоило сюда подниматься..... и рискнуть тебя разбудить"
В меху поблескивала вода, ноги Ангела были сухи. Он на секунду замер, прислушался обеспокоено, но потом махнул рукой и усмехнулся еще шире. Где - то под сводами раздалось отдаленное эхо горького воя. Брови его иронично вздернулись, он прошептал какую то молитву и недовольно покосился на испачканную обувь. Невдалеке стоял еще один Ангел. Обувь его была грязной, крылья - давно не первой свежести, лицо усталое, но умиротворенное. Он легко пожал плечами, с которых упала очередная порция пыли и грязи, начистую забивая маленькие дырочки в полу.
В комнате парень простонал, что - то нечленораздельное, отчаянным усилием поднял себя с пола и подошел к окну. Небо было в облаках. Светлое, почти отражавшее в себе все те неоновые вывески большого города. И почти ни одной звезды... Нет, вон еще видна она... Наверное, это прекрасно когда их так много. Взять бы "штамп", замерить размер звезды и провести им по небу - тоже звезды, даром что все одинаковые! Но мир - не компьютерная программа. Парень поежился от холода, но ему с каким-то невероятным чувством противоречия хотелось смотреть на эту иголку, единственную, приколовшую небо над городом. Но она предательски мигнула и потухла. Парень со злым шипением задернул занавес, прошлепал босыми ногами по полу и забрался в кровать, уже лежа, вдавив в тело телефона маленькую красную кнопочку. 
Вот такая история. Оказывается, мыть пол дома - это еще не конец света..... ну может быть начало. ..
Только не спрашивайте, что натолкнуло меня на такие мысли!!!! *Автор весело смеется*
Начало
Поверьте - это сказка.
Ничего нет проще в жизнеописании - он родился, ходил на горшок, «посмотрите, как он мило улыбается», пошел в школу, влюбился, кончил воскресную школу и разочаровался в любви (тут с вариантами), пошел работать или учиться дальше, встретил ее - понял, что он еще и не любил никогда, был счастлив, был несчастен, был женат, не был женат, дети, внуки, смерть.. . Это книжный вариант, учащенный и утрированный едва - едва. Забудьте его. Прямо сейчас.
Начало, однако, оставим. Он родился.
Шумно, громко, с криками, уперев ясный взгляд синих глаз в счастливую и уставшую мать. Родился с пониманием любви. И откуда то, с самого детства жила в нем уверенность в том, что редко улыбавшийся человек средних лет не его отец. Прижилось обращение по имени, несказанно раздражавшее хозяина небольшого дома в предместье столицы. Все удовольствие воспитания ложилось на плечи матери, с удивлением и лаской наблюдавшей за взрослением сына. Он же, отбыв послушным первые 6 лет жизни, по традиции страны отпущенные баловству и детству, наверстывал своё, сбегая с уроков, регулярно опаздывая к ужину, пропадая в окружавших двор полях. Так что вскоре обучение отчим отложил, не смотря на протесты матери. Тогда она сама решила продолжить начатое. Избегать занятий стало труднее, да и не хотелось. Тома в теплых потертых обложках, их линии почти языческих символов и крошечные картинки - фотокарточки других стран, купленные у разоренного игрой в карты проезжего путешественника - маленькие игрушки будущего исполнителя желаний.
В очередной раз, не подружившись с зеленым змием, отчим швырнул в кострище попавшийся под руку скарб мальчишки. Мать была награждена звонкой пощечиной в попытке помешать святотатству. А влетевший в комнату на ее крик сын, яростно выпалил все, что думал о негодном мужчине, посмевшем унизить женщину. Из громкой ответной тирады его слух выцепил уже словесное подтверждение, что он не является родным сыном хозяина, а всего лишь нахлебником, как и его мать; и что все его истории и мечты - сотрясание воздуха по сравнению с проблемами поместья, настоящей жизнью и будущим урожаем, а гордость и норов этой женщины совершенно уж пустое место, ведь хозяину приходится пробиваться и ублажать гонор управляющего округом. И что он просто Сказочник, как и его настоящий отец. Из чего был сделан вывод, что отчим знал его лично. Разумеется все это не дословный текст. Приличный человек днем, и животное в обнимку с зеленым змием. Таков был отчим. А прозвище мальчику понравилось - Сказочник. На итальянском звучало как Favolosamente. Носить фамилию отчима он не посчитает нужным, когда будет регистрировать запись прибытия в новом городе. Почему другой город? Потому только, что на утро мать собрала вещи, забрала сына и ушла со двора. Не откликаясь на извинения и просьбы уже пришедшего в себя хозяина.
В дальнейшем на вопросы сына - почему она не уехала раньше, ведь как оказалось у них имелось своя небольшая квартира, мать никогда не отвечала, или говорила, что до того вечера и не подозревала что она у них есть.
Мать Сказочника была красивой женщиной. Он это окончательно осознал, когда они поселились в мансарде портового городка. В поместье никто не обращал внимания на эту маленькую женщину, с тихой улыбкой, и железными нотками, иногда резавшими слух на фоне тихого мягкого голоса. Для нее нашлась достойная работа, но город доставлял массу неудобств своим вниманием. Сказочнику тогда было уже 13. Достаточно взрослый, чтобы работать, но без особого образования и знакомств, чтобы работа оказалась по силам. Мать сопротивлялась его попыткам пойти на поиски работы в порт. Она копила деньги, покупала ему книги, учила языкам. Но за стенами мансарды он рвался от бессилия, и гадких мыслей, что его мечты могут не сбыться никогда. Он выходил под вечер встречать мать у ворот, здоровался по-испански, о прошедшем дне рассказывал на латыни. Ему было 14, и он умел мечтать. Тогда рядом с ними на лестничной клетке жила семья моряка. Двоим детям нужен был присмотр, пока отец со старшим сыном отбывали в рейс. Сказочник иногда сидел с ними и приноровился успокаивать безумных сказками. Семья расплачивалась с ним обедами и выпечкой.
Ему было все еще 14, когда он зашел к матери на работу, чтобы попрощаться.
За четыре дня до этого в комнаты за стеной вернулся хозяин и старший сын Авель. Последний постучался в дверь мансарды тем же вечером. Пришел поблагодарить за братьев и оказался той самой последней каплей в терпении Сказочника. Авель пришел и увел его за собой, в море, на палубу парусника.
У отца Авеля был тяжелый характер. Парень по возможности старался сбежать от его присмотра, как только выполнял свою работу. Часто бывал на вахте, где ему составлял компанию Сказочник выполнявший весь день утомительные простые задания: учился вязать узлы, драил палубу, чинил паруса, упражнялся их направлять. Вахту ему не доверяли. А Авель внес что то новое своим появлением, став почти братом. Он казался старше, чем был, наставлял в работе, был всем для человека не имевшего раньше друзей. Авель как то попросил Сказочника учить его языкам и исправно занимался с ним вечерами. Он расспрашивал о семье, говорил, что за мать волноваться не стоит - его братья будут ей помогать.
Именем Сказочнику пришлось пожертвовать - матросы и мичман на паруснике звали его Фаволо, по фамилии. Довольно таки скоро они привыкли к новенькому. Это было естественно - состав команды мог меняться от порта к порту, а груз в трюме был тем же. Именно поэтому для того чтобы стать одной командой никто не прилагал видимых усилий, но срабатываться было жизненно необходимо. Шли в этот раз дальним курсом в северный порт, через Море среди Земли, с грузом специй. Это месяц - полтора пути. Их венецианец не поражал красотой как бриги, баркентины или фрегаты. Он больше всего походил на ореховую скорлупу, со срезанным боком и косыми треугольниками - платками парусов. Сильная и продолжительная буря, однако, ему была по силам.
Сказочник был готов удушить Авеля в объятиях только за то, что он успел поведать ему эту тайну до того, как взбунтовалась вода под килем и начались бури, прославившие это море. Он хватался со всей силой за топы и ванты, стягивая паруса. От соленой воды нещадно дерло горло, руки коченели и не слушались. Авель успел оттащить его от борта и пихнуть в трюм, когда сил держаться на палубе у Сказочника уже не доставало. Только к вечеру ветер стих, а вместе с ним улеглись и волны. Но парус поднимать не имело смысла: в бурю разбило компас - секстант же предназначен было только для чистого неба. Тучи не спешили расходиться, так что куда плыть никто не знал.
Авель отыскал Сказочника среди кувшинов и пакетов, размером с трюмо. Он был без сознания и жестоко лихорадил. Вынесши друга на руках из трюма, Авель отнес его к отцу в маленькую каюту. Все полтора дня каждую свободную минуту он приходил взглянуть на горящего в лихорадке Сказочника. Боялся оставить одного, не обращая внимания на колкие шпильки отца и мичмана.
Два дня небо в ознобе куталось в плотные тучи, и судно несло волнами в открытом море. Капитан курил на палубе, и гадал, какая из волн может указать на последние губительные рифы. Картограф судна числился в пропавших без вести во время шторма. На исходе второго дня, капитан, струсив трубку о борт, облегченно улыбнулся. Алые лучи северного заката утопили его беспокойство.
Сказочник открывал глаза и видел озабоченное лицо отца друга, но чаще самого Авеля. Он решил объявить, что считает его братом, когда только он сможет хотя бы выйти на палубу самостоятельно. Однажды Сказочник проснувшись среди ночи, и, не почувствовав жара и слабости, подумал, что совершенно вылечился. Он встал, вышел из каюты, вдохнул ночной холодный воздух и почувствовал, что палуба уходит из под его ног, куда то в сторону. Открыв глаза, он опять увидел Авеля. Парень старался не встречаться с ним взглядом, не отвечал на вопросы, вел себя чуждо и жестко. Чувствовалась резкая перемена, «но знать бы в чем...?» - гадал Сказочник. Авель больше ни разу не зашел. Вечером следующего дня его отец заглянул в каюту и швырнул вещи Сказочника на гамак. Через полчаса его отыскал на палубе мичман с приказом от капитана явиться к нему в каюту. Матросы и старший помощник, сидящий на откидном табурете смотрели на вошедшего голодным взглядом ярости. Капитан тут же задал вопрос:
- Ты разбил компас на капитанском мостике?
Ошарашенный Сказочник смог только сипло прошептать, - Что?...
Капитан резким движением треснул о столешницу трубкой, и та разлетелась на деревянные щепки, разбрасывая листья табака.
- Я спросил - ты разбил компас перед бурей или черт морской?!!!!
- Зачем спрашивать, когда Авель, тот, который сын мичмана, это подтвердил? - старший помощник на крик не сорвался. Его голос только сухо треснул, как до этого трубка капитана.
- За борт его, - рявкнул матрос, стоявший за спиной Сказочника. Толпа оторвала взгляды от осужденного и вцепилась в капитана.
- Капитан... Я не бил компас! Зачем мне это?.. - происходящее отдавалось пустым гулом в голове парня. Так нелепо, так глупо... В том, что приказ исполнят - не было сомнений, - Авель не мог такого сказать! Приведите его сюда!
- Зачем? - взревел капитан, - Ты спрашиваешь зачем! Мы у берегов Столпа, вот зачем... - он отвернулся.
- За борт, - так же тихо, как и до этого сказал старпом.
- У скал... - не поворачиваясь, обронил капитан.
У скал - значит, они не хотят дать ему даже шанса на жизнь. Недолгое пребывание на корабле составило кое какие знания о жизни на море. Волны с бешенством и пеной перетирают о скалы любое живое существо. Думать о том, что сейчас произойдет, не доставало выдержки. Его подхватили под руки, грубо вытолкнули на палубу. Авель мелькнул в толпе.
- Авель! - заорал Сказочник, отыскав виновного.
- Не открывай рот!
Никаких балок, никакой сцены, Сказочника просто поставили на борт и столкнули в море. Скалы пенились менее чем в полулиге.
Низкая посадка груженого брига поспособствовала тому, чтобы сильного удара о воду не было. Но мало толку когда с одной стороны скалы, а с другой море! Сказочник, безвольно проводивший бриг взглядом, пытался плыть. Течение здесь было быстрым. Скоро, отталкиваясь ногой от воды, он ударился о подводный зубец скалы. Следующей волной его потащило на камни.
Ну что говорить в таких случаях? В таких случаях в жизни не остается и шанса на то, что будет продолжение истории.
Тот, кто называл себя Фаволо, умер. Берег, который бывает спасением, в этот раз убил человека. Для корабля на море любая суша, которая не порт с пристанью, - смертное ложе.
